Объяснение, данное королю графом де Гишем

Джованни Сагредо, посол Венеции (Giovanni Sagredo)
(1616-1691).

Чрезвычайные новости двора на этой неделе являются наиболее важными из тех, что у меня были за время моего пребывания во Франции.

Маркиз де Vardes уже удалился в свое губернаторство Aigues-Mortes по приказу короля, потому что вызвал недовольство Мадам и попал в объявленную опалу. Старый заговор снова сыграл против него из-за истории, которую он придумал, а графиня Суассон и граф де Гиш поддержали, чтобы подорвать благосклонность короля к его фаворитке м-ль де ла Вальер.

Говорят, что маркиз де Вард написал полтора года назад письмо на французском языке, для того, чтобы его перевел на испанский язык его доверенное лицо граф де Гиш. Это письмо было написано якобы Католическим королем королеве, его дочери, по-видимому, из соображений родительской заботы. Оно было призвано информировать о том, что происходит между ее мужем и м-ль де ла Вальер, и предупредить об этом. Черновик письма принадлежал маркизу, написал его граф де Гиш. Графиня дала конверт на испанском языке, служивший для письма, отправленного из Мадрида королеве в то же самое время. Письмо попало одной испанке, г-же Молине, и выглядело обычной почтой из Байонны.

Воспользовавшись отсутствием Их Величеств в Лувре, соответствующий слуга или клерк не отдал лично письмо королеве, так как эти люди делают всегда. Г-жа Молина, удивленная неожиданным приходом короля, прибывшего первым, смутилась и решилась отдать ему письмо, не говоря ни слова королеве. Король долго держал все в секрете, и подозрение пало на месье и мадам Navailles, подвергнувшихся опале.

Тем не менее, следует помнить, что маркиз с графиней был в особых отношениях и в плохих с Мадам; не в силах больше страдать из-за изгнания, он умолял графиню обратиться к Ее Высочеству просить короля о возвращении ее любовника. Мадам не могла отказать в этом мадам де Суассон, пользовавшейся ее доверием, но все еще тянула с этим и обманывала в каждый момент надежды маркиза, ничего не делая, из опасения отказа короля, или на самом деле она заботилась, чтобы маркиз не оказался рядом с ней и вернулся благодаря ей. Графиня, наоборот, ждала с нетерпением возвращения маркиза, особенно потому, что его немилость у короля началась из-за Мадам, и она продолжала горько жаловаться, что та не держит слова.

Две принцессы начали взаимные обвинения, но были разделены лицами, которые вмешались или были вызваны другими дамами. Каждая должна была опасаться, что другая упредит ее, рассказав дело королю; Мадам, после того, как обратилась за консультацией к Месье, успела первой. Она была убеждена, что графиня де Суассон под руководством Vardes, придумала это дело от ревности к ла Вальер, а также потому, что она знала о почтении и глубочайшем уважении, которые г-н де Гиш питал к Мадам. Это то, что составляет узел интриги.

Согласно повелению ее мужа, Мадам, не теряя ни минуты, рассказала о том, как это случилось королю и попросила прощения у Его Величества, которое и было ей предоставлено при условии, что он изучит показания других сторон.

Король сразу же после того вызвал маршала Gramont, сказав, что из уважения к его заслугам и нерушимой верности, он простил графу де Гишу, сыну маршала, его отвратительные поступки, но он хотел, чтобы граф предстал перед ним и повторил то, что он только что услышал от Мадам.

Свободный охранник пошел искать графа, он повиновался, дрожа и не зная, как все разрешится. Король, открыл и показал ему ее письмо, которое, хотя и несколько завуалированно, сохранило свой особенный характер, граф тотчас бросился на колени, сделал полное признание и просил прощения. Король предоставил его ему, повторяя, что сделал это в счет заслуг его отца, но он велел графу никогда не появляться перед его глазами, оставив ему, кроме свободы, возможность остаться в Париже и жить в королевстве.

Что касается графини де Суассон, министр незамедлительно взял ее шкатулку, где были документы, и король не имел желания слушать, оставляя за собой наказание маркиза.

Доверие короля было от того, что г-н де Вард доставил ему секрет своего друга графа де Гиша, когда последний был изгнан из двора, вместе с тем получив войска в Лотарингии. В нем были все письма которые были написаны Мадам и графом, попавшие в руки маркиза.

Граф, наконец, вернулся в Париж, маркиз, хранивший письма обеих сторон, взялся продемонстрировать все, что у него в руках; но те, которые, казалось ему, могли поощрять надежду на благосклонность принцессы к нему, он сохранил.

Эта надежда была утрачена, и он передал те письма королю, а некоторые сохранил, и особенно то, где М.де Гиш писал Мадам, что со стороны короля Карла, брата принцессы, было бы очень неправильно продавать Христианнейшему королю Дюнкерк, и надо попытаться убедить отказаться от этого договора короля Англии; это место может служить ему убежищем, как место, куда все его друзья будут стекаться к нему на службу.

Что касается графа де Гиша, то позже он получил прощение короля; но должен был собственноручно написать на трех листах бумаги отчет обо всем, что произошло, и прояснить все неопределенные факты, о которых ранее так долго было известно только по слухам. Во всяком случае, граф исчез, и он не знает, что ждет его в будущем; мы еще не в курсе, отправился ли он в Монако, к своему брату (зятю) или в Гаагу, что в Голландии.

Мари Мадлен де Лафайет ( Marie-Madeleine Pioche de La Vergne, comtesse de La Fayette )
(1634-1693).

Графиня де Суассон не сомневалась в ненависти, которую питала к ней Лавальер и, с досадой понимая, что король всецело находится в ее руках, решила вместе с маркизом де Вардом дать знать королеве, что король влюблен в Лавальер. Они полагали, что, проведав об этой любви, королева заставит его с помощью королевы-матери прогнать Лавальер из Тюильри и что король, не зная, куда ее девать, пристроит Лавальер к графине де Суассон, которая будет ее хозяйкой; они также надеялись, что огорчение, которого не станет скрывать королева, вынудит короля порвать с Лавальер, а, покинув ее, он обратит взор на другую, кем, возможно, они сумеют управлять.

Словом, такие вот химеры и прочее, им подобное, заставили графиню де Суассон и маркиза де Варда принять самое безумное и самое рискованное решение, какое только можно себе вообразить. Они написали королеве письмо, в котором поведали обо всем происходящем. В комнате королевы графиня де Суассон подобрала конверт от письма короля, ее отца. Вард доверил секрет графу де Гишу, с тем чтобы тот, зная испанский, перевел письмо на этот язык. Граф де Гиш, желая оказать любезность другу и, питая ненависть к Лавальер, с готовностью согласился принять участие в осуществлении столь прекрасного плана.

Они перевели письмо на испанский язык; заставили переписать его человека, который уезжал во Фландрию и не собирался возвращаться. Тот же самый человек отнес письмо в Лувр и вручил привратнику, с тем, чтобы его отдали синьоре Молине, первой камеристке королевы, как письмо из Испании. Молина сочла странным способ, каким письмо было доставлено; ей показалось, что и сложено оно необычно. Словом, скорее по наитию, нежели по велению рассудка, она открыла письмо, а, прочитав, сразу отнесла королю.

И хотя граф де Гиш обещал Варду ничего не говорить Мадам об этом письме, он все-таки не удержался и сказал; и Мадам, вопреки своему обещанию, тоже не устояла, рассказав обо всем Монтале. Ожидание длилось недолго. Король пришел в такую ярость, что трудно себе представить; он переговорил со всеми, кто, по его предположению, мог прояснить это дело, и даже обратился к Варду, как человеку умному, которому к тому же доверял. Варда несколько смутило данное королем поручение. Тем не менее, он нашел способ бросить тень подозрения на госпожу де Навай, и король поверил в это, что наверняка способствовало немилости, которая постигла ее впоследствии.

Меж тем Мадам хотела сдержать данное королю слово и порвать с графом де Гишем, и Монтале обязалась перед королем не вмешиваться более в их отношения. Однако до того, как разрыв состоялся, она предоставила графу де Гишу возможность встретиться с Мадам, чтобы вместе, по ее словам, найти способ больше не видеться. Но разве люди, которые любят друг друга, могут при встрече отыскать такого рода выход? Беседа эта, разумеется, не имела должных последствий, хотя обмен письмами на время прекратился. Монтале снова пообещала королю не оказывать больше услуг графу де Гишу, только бы он не удалял ее от двора, и о том же просила короля Мадам.

Вард, который отныне пользовался абсолютным доверием Мадам и видел, как она мила и умна, то ли из чувства любви, то ли из-за амбиций и склонности к интригам, пожелал стать единственным властителем ее души и решил найти способ удалить графа де Гиша. Он знал об обещании, данном Мадам королю, но видел, что оно не выполняется.

Вард отправился к маршалу де Грамону. Рассказав ему частично о том, что происходит, он дал понять, какой опасности подвергается его сын, и посоветовал удалить его, попросив короля направить графа де Гиша командовать войсками, находившимися тогда в Нанси. Маршал де Грамон, страстно любивший сына, прислушался к доводам Варда, испросив у короля таковое назначение, – оно действительно было лестно для его сына, – а посему король ничуть не усомнился в том, что граф де Гиш тоже этого хочет, и дал согласие.

Мадам ничего не знала. Ни ей, ни графу де Гишу Вард не сказал о содеянном, это стало известно лишь позже. Мадам переехала в Пале-Рояль, где прошли ее роды. Она встречалась со многими, и городские женщины, понятия не имевшие о той заинтересованности, с какой она относилась к графу де Гишу, сказали однажды, не придавая этому особого значения, что он попросил назначить его командующим войсками в Лотарингии и через несколько дней едет туда.

Мадам крайне удивило подобное известие. Вечером к ней заглянул король; она заговорила с ним об этом, и он сказал, что маршал де Грамон действительно обратился к нему с просьбой о таком назначении, заверив, что сын его очень того желает, и граф де Гиш в самом деле благодарил его.

Мадам была страшно оскорблена тем, что граф де Гиш без ее участия принял решение расстаться с нею. Она сказала об этом Монтале и приказала ей встретиться с ним. Та встретилась с графом де Гишем, и он, в полном отчаянии от того, что ему приходится уезжать, оставляя Мадам в неудовольствии, написал ей письмо, в котором предлагал заявить королю, что он вовсе не просил поста в Лотарингии, и тем самым отказаться от него.

Сначала Мадам выразила недовольство письмом. Тогда граф де Гиш, который был сильно разгорячен, сказал, что никуда не поедет и откажется от командования, заявив об этом королю. Вард испугался, как бы он в своем безумстве действительно этого не сделал; но не хотел губить его, хотел лишь удалить. Оставив де Гиша под присмотром графини де Суассон, которая с этого дня была посвящена в тайну, он направился к Мадам просить ее написать графу де Гишу о том, что она хочет, чтобы он уехал. Ее тронули чувства графа де Гиша, в которых действительно присутствовали и благородство, и любовь. Она выполнила то, чего добивался Вард, и граф де Гиш решил уехать, но при условии, что увидит Мадам.

Монтале, посчитавшая себя свободной от данного королю слова, ибо он отсылал графа де Гиша, взялась за устройство этого свидания, а так как в Лувр собирался приехать Месье, то в полдень она провела графа де Гиша через потайную лестницу и заперла его в молельне. После обеда Мадам, сделав вид, будто хочет спать, прошла в галерею, где граф де Гиш простился с нею. Но тут как раз вернулся Месье. Единственное, что можно было сделать, – это спрятать графа де Гиша в камине, где он и провел долгое время, не имея возможности выйти. Наконец Монтале вызволила его оттуда, полагая, что все опасности, сопряженные с этим свиданием, остались позади. Но она глубоко ошибалась.

Одна из фрейлин, некая Артиньи, чья жизнь была далеко не безупречной, жестоко ненавидела Монтале. Эту девушку определила на службу госпожа де Лабазиньер, бывшая Шемро, которую время не избавило от страсти к интригам и которая имела огромное влияние на Месье. Завидуя благосклонности, с какой Мадам относилась к Монтале, Артиньи следила за ней, заподозрив, что та затеяла какую-то интригу. Мало того, Артиньи обо всем поведала госпоже де Лабазиньер, одобрившей ее намерения и оказавшей помощь в раскрытии тайны, прислав для верности некую Мерло; и та, и другая оправдали доверие, заметив, как граф де Гиш вошел в покои Мадам. Госпожа де Лабазиньер сообщила об этом через Артиньи королеве-матери, и королева-мать, движимая чувством, непростительным для столь достойной и благожелательной особы, потребовала, чтобы госпожа де Лабазиньер предупредила Месье. Таким образом принцу стало известно то, что скрыли бы от любого другого мужа.

Вместе с королевой-матерью он принял решение прогнать Монтале, ничего не сказав ни Мадам, ни даже королю, – из опасения, что король воспрепятствует этому, так как у Монтале с ним были прекрасные отношения; а кроме того, поднявшийся шум мог обнаружить вещи, мало кому известные. Заодно они решили прогнать и другую фрейлину Мадам, чье поведение оставляло желать лучшего.

И вот в одно прекрасное утро супруга маршала Дюплесси по приказанию Месье сообщила двум фрейлинам, что Месье повелевает им удалиться. Их тут же без промедления посадили в карету. Монтале обратилась к маршальше Дюплесси, заклиная отдать ей ее шкатулки, ибо, если Месье увидит их, Мадам грозит погибель. Маршальша отправилась за разрешением к Месье, не назвав, однако, причину. Месье, по невероятной для человека ревнивого доброте, позволил унести шкатулки, а маршальша Дюплесси и не подумала завладеть ими, чтобы отдать Мадам. Таким образом они попали в руки Монтале, отбывшей к своей сестре. Когда Мадам проснулась, Месье вошел к ней в комнату и заявил, что велел прогнать двух ее фрейлин. Мадам была очень удивлена, а он удалился, не добавив ничего более. Король вскоре прислал сказать Мадам, что понятия не имел о случившемся и что придет к ней, как только появится возможность.

Месье направился со своими жалобами и горестями к английской королеве, жившей тогда в Пале-Рояле. Та явилась к Мадам, побранила ее немного и поведала обо всем, что доподлинно было известно Месье, с тем чтобы Мадам призналась ему в том же самом, но не сказала большего. Между Мадам и Месье произошло подробное объяснение. Мадам призналась, что виделась с графом де Гишем, но впервые, а писал он ей всего лишь три-четыре раза.

Месье почувствовал глубочайшее удовлетворение, заставив Мадам признаться ему в вещах, которые он и сам уже знал; это смягчило его горечь, и он поцеловал Мадам, испытывая лишь легкую грусть. У любого другого такое чувство, безусловно, было бы гораздо острее, а он и не думал о мести графу де Гишу, и хотя широкая огласка, какую получило в свете это дело, казалось, обязывала его к этому по долгу чести, он не проявлял злопамятства. Все свои старания Месье употребил на то, чтобы воспрепятствовать любым отношениям Мадам с Монтале, а так как та была тесно связана с Лавальер, он добился от короля, чтобы и Лавальер прекратила с ней всякие отношения. Так оно и случилось, и Монтале поселилась в монастыре.

Насколько можно судить, Мадам обещала порвать с графом де Гишем, причем обещала даже королю, но слова не сдержала. И Вард остался ее доверенным лицом именно потому, что у него произошла размолвка с королем. А так как Вард посвятил графа де Гиша в испанское дело, это настолько крепко связало их, что прекратить отношения было бы для них сущим безумием. К тому же Варду стало известно, что Монтале знает об испанском письме, и это заставило его относиться к ней с почтением, причину коего не могли разгадать окружающие, хотя и понимали: совсем неплохо заручиться расположением Мадам, управляя особой, принимавшей такое участие в ее делах.

Монтале не прекращала своих отношений с Лавальер и, по соглашению с Вардом, написала ей два длинных письма, в которых давала советы, как той следует себя вести и что нужно говорить королю. Короля охватил неописуемый гнев, он послал за Монтале нарочного с предписанием препроводить ее в Фонтевро и не позволять ей ни с кем разговаривать. Монтале была несказанно счастливая, что ей снова удалось спасти свои шкатулки, вручила их Маликорну, по-прежнему остававшемуся ее любовником.

Двор прибыл в Сен-Жермен. У Варда установились тесные взаимоотношения с Мадам, ибо те, что связывали его с графиней де Суассон, не блиставшей особой красотой, не могли оградить его от чар Мадам.

Сразу же по прибытии в Сен-Жермен графиня де Суассон, всеми силами стремившаяся отнять у Лавальер место, которая та занимала, надумала покорить сердце короля с помощью Ламотт-Уданкур, фрейлины королевы. Такая мысль пришла ей в голову еще до того, как они покинули Париж, и, быть может даже, надежда на то, что король придет к ней, если расстанется с Лавальер, была одной из причин, заставившей ее написать испанское письмо. Она уверила короля, что эта девушка сгорает от необычайной страсти к нему, и король, хоть пылко любил Лавальер, не имел ничего против отношений с Ламотт, но потребовал от графини ничего не говорить об этом Варду. В данном случае графиня предпочла короля своему любовнику, ни словом не обмолвившись об этом договоре.

Шевалье де Грамон был влюблен в Ламотт. Заподозрив неладное, он с великим тщанием стал следить за королем и обнаружил, что король наведывается в комнату фрейлин. Госпожа де Навай, бывшая тогда статс-дамой, тоже это заметила. Она велела замуровать двери и поставить на окна решетки. Дело получило огласку. Король изгнал шевалье де Грамона, который на несколько лет лишился возможности возвратиться во Францию.

Тем временем Мадам нашла способ отомстить Варду. Шевалье де Лоррен был влюблен в одну из фрейлин Мадам, ее звали Фьенн. Однажды, когда он находился у королевы, в присутствии многих людей его спросили, кто ему мил. "Фьенн", – ответили вместо него. Вард заметил, что ему лучше было бы обратить свой взор к ее госпоже. Мадам узнала об этом от графа де Грамона. Не желая называть его, она попросила рассказать ей то же самое маркиза де Вильруа и, сумев вовлечь в это дело его, равно как и шевалье де Лоррена, пожаловалась королю, попросив изгнать Варда. Король обещал, хотя счел наказание чересчур суровым. Вард, в свою очередь, попросил, чтобы его заключили в Бастилию, и все ходили туда навещать его.

Друзья Варда объявили, что король с трудом пошел на такое наказание и что Мадам не смогла заставить изгнать его. Поняв, что это и в самом деле пошло ему только на пользу, Мадам вновь обратилась к королю с просьбой отправить Варда в его поместье, на что король согласился.

Графиня де Суассон, разъяренная тем, что Мадам отнимала у нее Варда то своею ненавистью, то дружбой, и к тому же раздосадованная высокомерием, с каким вся придворная молодежь твердила, что Вард наказан по заслугам, решила выместить свой гнев на графе де Гише.

Она сказала королю, что Мадам сделала это в угоду графу де Гишу и что король пожалел бы о своем потворстве ее ненависти, если бы знал все, что де Гиш совершил против него. Монтале, которая в порыве ложного благородства нередко отваживалась на опрометчивые поступки, написала Варду, что если он доверится ей, то у нее есть три письма, которые помогут ему выпутаться из неприятного положения. Он не принял ее предложения, зато графиня де Суассон воспользовалась сведениями об этих письмах, дабы вынудить короля погубить графа де Гиша. Она обвинила графа в намерении сдать Дюнкерк англичанам и выделить в распоряжение Мадам полк гвардейцев. К тому же имела неосторожность упомянуть об испанском письме.

К счастью, король обо всем рассказал Мадам. Он был в такой ярости против графа де Гиша, испытывая в то же время необычайную признательность к графине де Суассон, что Мадам вынуждена была погубить обоих, дабы не видеть торжества графини де Суассон, выдвинувшей обвинение против графа де Гиша. И все-таки Мадам удалось добиться обещания короля простить графа де Гиша, если она сумеет доказать, что его проступки ничтожны по сравнению с виной Варда и графини де Суассон. Король обещал ей это, и Мадам поведала ему все, что знала. Вместе они порешили, что графиню де Суассон следует изгнать, а Варда заключить в тюрьму.

При посредничестве маршала де Грамона Мадам сразу же предупредила графа де Гиша, посоветовав ему откровенно во всем признаться, ибо полагала, что во всех запутанных делах только истина может вывести людей из затруднения. Несмотря на щекотливость положения, граф де Гиш поблагодарил Мадам, и все переговоры касательно этого дела велись ими только через маршала де Грамона.

Правдивость и с той, и с другой стороны была столь безупречной, что они ни разу не спутались в своих показаниях, и король не заметил их договоренности. Он отправил человека просить Монтале сказать ему всю правду: чтобы узнать подробности от нее самой. Скажу только, что маршал, лишь чудом державший себя в руках, не смог вытерпеть до конца, страх вынудил его послать сына в Голландию, хотя, если бы он устоял, того не изгнали бы. Граф так был удручен, что заболел. Отец неустанно торопил его с отъездом.

Мадам не желала прощаться с ним, ибо знала, что за ними следят, к тому же и возраст ее был уже не тот, когда кажется, что, чем опаснее, тем интереснее. Но граф де Гиш не мог уехать, не увидев Мадам. Он заказал для себя платье лакеев Лавальер и, когда Мадам несли в портшезе в Лувр, получил возможность поговорить с ней.

И вот наконец пришел день отъезда. Графа все еще мучила лихорадка. Однако он по-прежнему находился на улице все в том же одеянии, но, когда настал момент последнего прости, силы оставили его. Потеряв сознание, он упал, и Мадам с болью смотрела на него в таком состоянии, ведь он рисковал либо быть узнанным, либо остаться без помощи. С той поры Мадам его больше ни разу не видела. , né le 28 décembre 1616 et mort le 4 novembre 1686

Оливье Лефевр д'Ормесон, магистрат (Olivier Lefèvre d'Ormesson)
(1616-1686).

Г-н де Бар говорит нам об интриге, обнаруженной при дворе, и, как я знаю, а также и другие, что это может иметь последствия, потому я хочу написать то, что я узнал: несколько лет назад, когда связь Мадам с М. графом де Гишем была в самом разгаре, граф де Гиш был отправлен в Лотарингию, а после пребывания в Лотарингии он отправился в Польшу.

М. de Vardes удалось заполучить их письма из рук м-ль Montalais, и стать доверенным лицом между этими двумя; но он не возвращал все письма и хранил два, которые попали в руки мадам графини (Суассон), чтобы использовать их против Мадам при необходимости.

В то время началась любовь короля и Ла Вальер, и мадам ла Графиня, желая разорвать ее, взяла конверт письма испанского короля к королеве и договорилась с Vardes, будто король Испании пишет королеве, желая уведомить ее о любви м-ль Ла Вальер и короля, и им перевел на испанский граф де Гиш, а написать заставили зятя Гурвиля, отправляющегося к Гурвилю во Фландрию, и также доставить это письмо.

Это письмо попало к сеньоре Молине, испанке, для передачи его королеве. Она отдала его королю, который не смог узнать, откуда оно взялось, но подозревал, мадам де Навай, и это является истинной причиной ее опалы.

Поскольку г-н де Vardes поссорился с Мадам из-за слов сыну графа d'Harcourt, он должен был обращаться к Мадам без удовольствия в этом, и король отправил его, в ответ на мольбы Мадам, в Эг-Морт, однако без желая причинить ему боль, говоря, что будет его поверенным в делах. Госпожа графиня, уставшая от этого долгого изгнания, умоляла Мадам смягчиться, и, чтобы заставить ее, стала говорить об имеющихся у нее письмах, чтобы причинить ей боль. Мадам раздражилась, и, зная посредством графа де Гиша историю письма, рассказала все королю.

Это было в галерее, в день балета, и на выходе мадам графини король, мягко надавив, сказал мадам графине, что ей делать с хранимыми письмами, а также велел рассказать ему об испанском письме. Граф де Гиш сразу же был вызвал к себе королем, и, будучи прощен, рассказал ему весь сюжет и о роли Vardes, и король принял его письменное заявление, заставив его подписать.

Говорят, что граф де Гиш обнаружил еще и другие интриги по делу Дюнкерка, куда он посоветовал Мадам удалиться с Месье, под покровительство короля Англии; и, говорят, что эти письма были возвращены королю, и там было написано для Мадам следующее: "Ваш робкий деверь - хвастун и скупец. Когда однажды Вы окажетесь в Дюнкерке, мы, имея там большую дубинку, будем делать все, что нравится."

Король послал к Vardes, тогда еще свободному, охрану, чтобы сопроводить его в цитадель Монпелье и приказать ему сложить свои обязанности. Маршал де Gramont имел длинные беседы с королем, и, как говорят, получил прощение для сына; но, тем не менее, это человек, чье состояние конченое.

Страницы по теме: