Осада и взятие Марсаля войсками Людовика XIV в 1663 г.

(по работе Кристиана Пфистера "История Нанси",
документам из архивов города и другим материалам)

   

Эрнест Мурен "История герцогов Лотарингии и Бара"
(1895)
(фрагменты)

   

Карл IV вернулся в Лотарингию вскоре после смерти Мазарини. Благодаря Венсенскому договору французские войска покинули страну. Вскоре остались только рабочие, занятые сносом укреплений двух частей Нанси. Герцог нашел общественные настроения сильно изменившимися. Жители Лотарингии, с которыми так жестоко обращались при кардинале Ришелье, видели, как французский режим постепенно смягчался при кардинале Мазарини. Губернатор Ла Ферте восстановил порядок и обеспечил безопасность и защиту, в которых нуждались прежде всего. Национальные устремления, несомненно, были устойчивыми, но французская оккупация больше не вызывала непримиримой ненависти, которая долгое время делала любое сближение невозможным. Умиротворение было весьма заметно, особенно с 1654 года, во время плена герцога. Лотарингские солдаты, поступившие на службу Франции, быстро прониклись симпатией к своим новым братьям по оружию.

Подобное движение сочувствия, возможно, менее активное, чем в армии, имело место в стране. Буржуазия больше не отворчивалась. Она искала в магистратуре и в администрации те места, которые прежде ей тщетно предлагались. Аннексия, казалось, произошла сама собой, и вполне вероятно, что Карл счел бы ее завершенной, останься он еще на десяток лет в своей башне в Толедо. Герцог мало что вынес из своей странствующей жизни, кроме теорий абсолютной власти, которые, как он видел, применялись почти повсюду, и подумывал бесцеремонно воспользоваться ими дома. Он не встретил сопротивления со стороны народных масс, желавших жить в мире под сильным правительством. Но он натолкнулся на требования рыцарства, хранителя феодальных традиций. Дворяне провели в Ливердене многочисленное собрание и направили ему обращение с требованием восстановить древние учреждения и, в частности, юрисдикцию ассизов. Герцог не только принял их очень плохо, но и наиболее выдающихся лидеров, г-на де Клерон-Саффра и г-на де Людра, он преследовал и осудил в суверенном суде как фракционеров. Г-ну де Клерон-Саффру было приказано покинуть Лотарингию в течение восьми дней и продать все свое имущество в течение трех месяцев. Именно от него ведет начало второй дом Оссонвиля. Что касается г-на де Людра, то солдаты были размещены в его доме, чтобы жить по своему желанию и «есть его цыплят». (Мемуары Бово).

Присяжные были окончательно упразднены. Верховный суд, состоявший из второразрядных дворян и облагороженных буржуа, оставался наделенным судебной властью. Это был, очевидно, самый похвальный поступок за время его правления. «Юрисдикция рыцарей-присяжных, — говорит г-н д'Оссонвиль, — была в 1663 году не чем иным, как устаревшим институтом, противоречащим тенденциям того времени, осуждаемым как прогрессом общества, так и общественным самосознанием».

Что особенно мешало успеху знати, так это то, что она действовала и выступала лишь ради того, чтобы заявить о своих привилегиях. Она не знала как или не хотела объединять нацию со своим делом. Депутаты буржуазии Нанси, явившись на собрание в Понт-а-Муссоне, даже не получили разрешения войти в помещение. Отвергнутая таким образом буржуазия приняла это как должное и была совершенно не заинтересована в эгоистических притязаниях такого исключительного патрициата. Однако существовало беспокойство по поводу преемственности Карла IV. Были опасения, что он серьезно подумывал о назначении наследником [Карла Генриха] принца де Водемона, сына, подаренного ему Беатрис де Кюзанс и которого он очень любил, в ущерб своему племяннику принцу Карлу. Герцог проявлял все большую отчужденность к юному принцу, у которого по мере взросления проявлялись превосходные качества.

Николя Франсуа [отец принца Карла Леопольда и младший брат герцога] и его друзья, чтобы упрочить его положение, стремились организовать его брак с представительницей великого дома. Они рассматривали мадемуазель де Монпансье, Великую Мадемуазель, затем сестру этой принцессы Маргариту Орлеанскую и, наконец, мадемуазель де Немур. Король, казалось, был заинтересован в этом последнем браке. Он поручил [Югу де] Лионну подписать контракт от его имени. Сам Карл IV казался благосклонным. Но с присущей ему противоречивостью он менял взгляды, затягивал дела, изобретал тысячу предлогов, чтобы отложить свою подпись. Эта все более выраженная недоброжелательность вдохновила Лионна на мысль воспользоваться ею и осуществить план, который преследовали все правительства, начиная с Генриха IV и Ришелье, по воссоединению Лотарингии с Францией.

Людовик XIV прислушался к предложениям своего министра, и был заключен Монмартрский договор - одно из самых странных событий этого царствования, столь полного неожиданных поворотов (6 февраля 1662 г.).

По Монмартрскому договору герцог Карл провозгласил короля Франции наследником герцогств Лотарингии и Бара, которыми он сам мог пользоваться только до конца жизни. Со своей стороны, король даровал всем принцам дома Лотарингии звание и титул принцев крови, дающих право наследования в случае, если линия Бурбонов прервется. Герцог получит в качестве своего рода взятки сумму в один миллион. В качестве гарантии соглашения он передал бы город Марсаль в руки короля.

Таким образом, король и герцог в этой поразительной сделке использовали Францию ​​и Лотарингию в качестве частной собственности. Выглядело так, будто два фермера торгуют поместьями своих хозяев, не посоветовавшись с ними. Увлечение монархической системой не могло пойти дальше. Людовик был удивлен единодушным взрывом негодования, вызванным таким поступком. Королева Анна Австрийская, канцлер Сегье, самый подобострастный из людей, Тюренн, самый сдержанный, двор, парламент, принцы крови крайне не одобряли этого. Но короля не поколебал этот всеобщий ропот, он настоял и приказал зарегистрировать договор в парламенте. Судьи не стали бы сопротивляться. Но они обошли затруднение, введя в формулу проверки такой пункт, что право лотарингских принцев наследовать корону Франции откроется для них только тогда, когда каждый из них в отдельности присоединится к вхождению Лотарингии во Францию.

Никто, конечно, не сопротивлялся: сам Сегье хвалил раскритикованный им договор, публично принцы крови не открывали рта, герцоги и пэры молчали, ни один мировой судья не произнес ни слова. Если во Франции общественное сознание было возмущено этой скандальной сделкой, то в Лотарингии вспыхнул возмущенный протест всего населения. Эта маленькая народность, так упорно боровшаяся и так много пострадавшая за свою независимость, восстала против предательства своего государя, который ради личных интересов, ради удовлетворения своей семейной ненависти продал ее иностранному угнетателю. Изображения принца были повсюду разорваны. Проклятия неслись от одного конца страны до другого. Суверенный суд, санкционировав общественное неодобрение, в феврале вынес постановление, объявляющее Монмартрский договор недействительным.

Николя Франсуа и его сын всячески протестовали, но тщетно апеллировали к королевской справедливости. Принц Карл [Леопольд], за ​​которым следили, сбежал из Лувра и укрывался то во Франш-Конте, то в Италии, то в Вене. Он обратился к сеньорам из старой знати, требуя их лояльности и обещая однажды доставить им удовлетворение. Испытывал ли Карл IV какое-либо раскаяние перед лицом такого национального волнения? Трудно было понять эту беспокойную и мятущуюся душу. Внезапно увидели, как он сблизился со своим братом и заговорил о племяннике, как о своем истинном наследнике. Это произошло потому, что они были нужны ему для реализации замысла, к которому он стремился со своей обычной страстью.

В Париже он влюбился в молодую девушку, одаренную редчайшими качествами, но весьма скромного происхождения, являвшуюся дочерью аптекаря. Ее звали Марианна Пажо. Он решил жениться на ней. Об этом сообщили герцогине Орлеанской, его сестре и жене Гастона, и она попросила короля вмешаться. Последний, с присущим ему деспотизмом, забыв, что не имеет права вмешиваться в частные дела государя и принца, похитил молодую девушку и запер в монастырь. Позже Марианна Пажо вышла замуж за маркиза де Лассе. Она была женщиной больших достоинств. Можно поверить, что ее брак с герцогом – при необходимости морганатический – был бы выгоден Лотарингии. Сочетая в себе большое обаяние с твердым и возвышенным характером, она несомненно имела бы достаточно влияния на своего мужа, чтобы положить конец его депортациям и даже его политической агитации.

   

   

Карл после продолжительных треволнений довольно быстро утешился. Он начал новый брачный проект с мадемуазель де Сен-Реми, дочерью [от первого брака] дворецкого герцогини Орлеанской. Но и эту, вторую, невесту заставили исчезнуть. Наконец, разочаровавшись во французском дворе, где он потерял всякий престиж и даже всякое уважение, он решил поселиться в Лотарингии (май 1662 г.).

Карл IV вернулся почти непопулярным, несмотря на стойкую лояльность жителей Лотарингии. Он постарел: лицо его, когда-то очень красивое, стало впалым, морщинистым, жестким. Однако он сохранил свою геркулесову силу и гибкость, которые сделали его замечательным бойцом в рыцарских упражнениях. Он был рассеян, всем недоволен, но делал веселое лицо при общем плохом настроении. Король не упускал его из виду и если не настаивал на полном исполнении Монмартрского договора, то, по крайней мере, потребовал, чтобы тот безотлагательно передал ему город Марсаль. Герцог ответил отговорками, пытаясь выиграть время. Людовику XIV это надоело, и он пригрозил прибыть и лично занять крепость. Карл старался не препятствовать. Но его племянник [Карл Леопольд], услышав об этой экспедиции в Вене, вскочил в седло и направился в Марсаль, где принял меры для его защиты. Его дядя приказал ему немедленно вернуться в Австрию.

В августе король исполнил свою угрозу. Он поручил маршалу де Ла Ферте осадить Марсаль, а сам в сопровождении молодой знати продвинулся до Меца. Герцог даже не сделал вид, что сопротивляется, и 31 августа 1663 года его представители подписали в Номени так называемый Марсальский договор, по условиям которого место было передано в течение трех дней. Затем он отправился приветствовать короля в Мец. О Монмартрском пакте уже не могло быть и речи, и французские войска опустошили страну.

Этот договор в Номени вызвал необычайную радость во всей Лотарингии. В нем увидели окончательное прекращение оккупации. Карл даже обрел возрождение популярности. Когда он приехал в Нанси, его встретили восторженно, как прежде. Удивительно, что у него возникла фантазия войти в качестве победителя, но не через ворота Сен-Николя, а через брешь рядом, которую проделали французские подрывники.

   

Кристиан Пфистер (Christian Pfister) "История Нанси", т.3
(1908)
(фрагменты)

   

В то время, как Карл IV Лотарингский пытался организовать в Мирекуре управление Лотарингии, а на самом деле проводил время в напрасном ожидании, Людовик XIV потребовал исполнения договора Монмартра. С мая 1662 он назначил генерал-лейтенанта двух герцогств, Лотарингии и Бара, которые вернул обратно. Над сьером де Праделем он поставил деятельного дворянина, Армана де Грамона, графа де Гиша. Это был, как сказала Мари Мадлен де Ла Файет, «молодой человек, один из самых красивых при дворе, бравый, смелый, храбрый, полный величия и благородства, но тщеславие от такого множества качеств, презрительные манеры во всем, что он делал, сводили на нет все его заслуги». Он был замешан при дворе в делах с Генриеттой Английской, женой Месье, и было желательно удалить его прочь, и его отправили в Лотарингию.

Граф де Гиш, прибыв в Нанси с большой помпой, немедленно отправился 7 мая на осмотр гарнизона в Прери и вскоре умножил военные демонстрации.

7 декабря 1662 он двинулся с гарнизоном встречать графиню де Гиш, свою жену. Сделали залпы из стрелкового оружия и палили из пушек.

Генерал-лейтенант пытался повлиять на чиновников и народ в Лотарингии через многочисленные приказы. Карл IV позже отметил совершенно справедливо, что за несколько месяцев в Нанси тот издал больше указов, чем [император] Карл V за всю свою жизнь для всех своих королевств.

Франция относилась к Лотарингии все более жестко: считала герцогство своей собственностью. В конце 1662 года король конфисковал все поместья и доходы и запретил местным чиновникам что-либо платить в казну Карла IV. Шарль Кольбер, сменивший Сен-Пуанжа в управлении в Труа-Эвеше, был назначен собирать общий доход от налогов Лотарингии и приказал передать эту сумму своему клерку Сезару Грожану. Он поселился в Нанси, и город снова пережил многочисленные неприятности.

Но, видя, что Карл IV решил не следовать монмартрскому договору, Людовик XIV потребовал в августе 1663 немедленной сдачи Марсаля, как то было предусмотрено. Граф де Гиш, М.де Прадель с гарнизоном Нанси осадили этот городок, который Карл II д'Аракур защищал от имени Лотарингии. Маршал де Ла Ферте Сентер собрал войско в Труа-Эвеше, чтобы усилить осаждающих, и король Франции лично отбыл из Парижа 26 августа, для того, чтобы ускорить дело своим присутствием и ясно показать, что условия монмартрского договора были не пустыми словами.

30 августа он был в Меце. Там его ждала знать, и в старом городе кипела необычайная активность. Город Нанси поручил трем своим советникам, Николя Юэну, ректору Арну и Клоду де Мазерюлю, изложить ему свои жалобы. Они выразили уверения в величайшей преданности Его Христианнейшему Величеству, но умоляли его взять их некогда могущественный, а ныне униженный город под свою особую защиту, и обращались к нему с двумя просьбами. Поскольку десять рот французских гвардейцев покинули город, чтобы осадить Марсаль, они попросили разрешения создать городскую гвардию, способную защитить Нанси от бродяг и грабителей, которых всегда хватало. Во-вторых, они просили разрешить им перегородить главные улицы города, ныне открытые со всех сторон, частоколами, и построить впоследствии, если позволит состояние финансов, окружную стену на месте разрушенных валов (городские укрепления были демонтированы в под надзором 10-ти рот французских гвардейцев под командованием Праделя, отправленных туда в марте 1661 года).

Короля просили также оставить в городской собственности имущество на содержание госпиталя Сен-Жюльен и благотворительные заведения, отменить приказы графа де Гиша, требовавшие от местных жителей определенных обязанностей для военных (*).

   

(*) - Представители также попросили разрешения выдать городу, вместо 5000 6000 ливров, чтобы удовлетворить самые насущные потребности. Мы видим, что Людовика XIV они воспринимают, как их истинного государя. (LEPAGE, Нанси, архивы, т. I, стр. 355)

   

...во время войн город Нанси никогда не был обязан предоставлять какую-либо поддержку военным, и ни один из королевских губернаторов не хотел принуждать его к этому. Тем не менее, М.граф де Гиш, похоже, берет на себя полномочия заставить сделать это приказами, которые он посылает в город, чтобы накормить всадников и обеспечить их пропитанием, когда те проезжают по городу. Вот почему освобождение будет запрошено, поскольку это место не подлежало такому обременению, когда король владел Лотарингией, из-за привилегий указанного города. (LEPAGE, Нанси, архивы, т. I, стр. 356-357)

   

Король Франции любезно принял депутатов и дал уклончивый ответ. Он более внимательно выслушал мирные предложения, которые Гримальди, принц Ликсхайма, вдовец Генриетты Фальсбургской, и советник Прюдомм принесли ему от герцога Лотарингского. Карлу IV оставалось только подчиниться. 31 августа, пока его делегаты беседовали с министрами Ле Телье и Лионом, Людовик XIV проводил смотр французских войск, расставленных вдоль реки Сейль, между деревнями Ольнуа, Кренкурль и Фоссье (около Дельма и недалеко от Номени). Вечером он расположился в Номени, где на следующий день ему представили полностью составленный договор, который он ратифицировал. По условиям акта герцог Лотарингский обязался немедленно передать Марсаль королевским войскам; Людовик XIV мог, если бы счел целесообразным, снести его в течение года, сделав владение пригодным для герцога. Как только место будет сдано, король вышлет все свои войска из Лотарингского герцогства кратчайшим путем; ему вернут средства, собранные в 1662 и 1663 годах; все остальные положения Венсенского договора восстанавливаются.

Одна статья касалась города Нанси: «Его Величество одобряет, что герцог обнесет город Нанси простой стеной без оборонительных сооружений ... или других средств укрепления, и это в порядке, который будет урегулирован сьерами Шуази и Клервилем, а также комиссарами, которых упомянутый сьер герцог направит для этой цели.» Шевалье де Клервиль был генеральным комиссаром укреплений короля Франции, а Жан Поль де Шуази, сеньор де Баллеруа и де Бомон, только что сменил Шарля Кольбера на посту интенданта в Труа-Эвеше. Король как бы отказался от наследования Лотарингии, поскольку даже во Франции этот договор вызвал сильное недовольство: признать лотарингцев принцами крови было трудно и провозглашалось, что король может сделать принцем только с королевой.

Однако, когда лотарингские делегаты потребовали формального отказа от этого договора, Ле Телье и Лионн выразили протест; они утверждали, что государи не могут публично нарушать подписанные ими конвенции. Поэтому неизвестно, сохранился ли Монмартрский договор или был аннулирован.

2 сентября король провел смотр своей конницы перед Марсалем и вернулся ночевать в Номени. 3 числа он отбыл в Мец. Герцог Карл IV Лотарингский его ожидал. Людовик XIV оказал теплый прием старому герцогу, выглядевшему очень бодро и показавшему настрой относительно графа де Гиша, обвинив того в расстройстве всего управления в Лотарингии. 4-го числа рано утром Людовик XIV покинул Мец при свете факелов, стремясь снова увидеться с м-ль де Ла Вальер. Герцог Лотарингский удалился в Понт-а-Муссон, где остановился у иезуитов. В этом же здании тогда размещалась Лотарингская палата Верховного суда, которая в конце 1662 и начале 1663 года вела довольно кочующую жизнь, перемещаясь из Сен-Николя в Эпиналь, из Эпиналя в Люневиль, из Люневиля в Понт-а-Муссон. Оккупационные силы из Нанси покинули город, чтобы осадить Марсаль; когда был подписан мир, а Марсаль передан королю, они уже не вернулись. Иностранные солдаты больше не топтали улицы Нанси. Впервые с 1633 года город восстановил свою независимость. Он был свободен, как и сама Лотарингия; все, что оставалось Карлу, — это прийти и завладеть своей столицей.

4 сентября священники трех приходов, монахи, монашки и горожане собрались на Te Deum, пропетый в пять часов вечера в Приматиале [церкви епископа Нанси, примаса Лотарингии], дабы вознести благодарность Господу за то, что он даровал Лотарингии мир посредством договора в Номени, подписанном 31 августа (в нем в одном из пунктов значилось разрешение на строительство простой городской стены) и молились Богу о сохранении Его Высочества и его Дома.

Через два дня Карл IV въехал в столицу с блестящей свитой, состоявшей из части старого рыцарства и всего его военного дома. Он отказался по каким-то причинам пройти через ворота Святого Николая и вошел через пролом возле них.